«Она носит платье, а не платье надето на нее», — объясняет студентка Элли (Томасин МакКензи из «Кролика Джоджо» и «Времени»), почему на эскизе так подробно прорисована девушка-модель. Так же пытается сместить акценты — с дизайна на человека — в неоновом триллере о токсичности ностальгии Эдгар Райт, написавший сценарий совместно с Кристи Уилсон-Кернс, соавторкой «1917» (2019) Сэма Мендеса.
Элоиза Тернер приехала в Лондон с юга — из Редрута, графство Корнуолл, — чтобы заниматься дизайном одежды, как всегда мечтала. Другая ее страсть — 60-е, времена бабушкиной молодости. Пегги (Рита Ташингэм) воспитала Элли после смерти матери — и поддерживала так, как можно только мечтать. Радуясь успеху внучки, впрочем, она не забывает напомнить, что Лондон — место, опасное для тела и души. Маму Элли он довел до самоубийства на фоне шизофрении.
Гик-гик, ура! Гид по фильмам Эдгара Райта: смех, зомби, комиксы, пиво и сай-фай
Столица действительно встречает восторженную южанку холодным душем: таксист отпускает неуместные комментарии про «красивые ножки» и обещает стать «первым сталкером», в общежитии соседка по комнате, отзывающаяся на имя Иокаста (Сюннёве Карлсен), от скромности и чуткости не умрет. Не выдержав разгула студенческой жизни, Элоиза переезжает в съемную комнату, которую сдает в Фицровии строгая пожилая миссис Коллинз (покойная Дайана Ригг, с посвящения ей фильм начинается). В углу — полный ящик пластинок как раз из 1960-х, до легендарного квартала Сохо — тоже рукой подать. Если заснуть — все даже ближе: в мире неоновой дремы Элли оказывается отражением начинающей певицы Сэнди (Аня Тейлор-Джой), которая, как водится, приехала покорять столицу — в ту самую «свингующую» прекрасную эпоху. Ее история начинается в лучших традициях мечты о свободе и успехе, но довольно быстро оборачивается патриархальным ночным кошмаром, с которым молодой дизайнерке предстоит бороться как со своим.
Кажется, и Эдгар Райт последние годы борется с фирменным стилем, чьим заложником он отчасти стал. Восемь лет назад «Армагеддец» как будто поставил эффектную точку в его гиковской рефлексии взросления. Сорвавший куш «Малыш на драйве» (2017) завораживал технически навыком — например, монтажной музыкальностью, — но сам слегка ослеп от блеска голливудской тропов и мифов. «Прошлой ночью в Сохо», названный в честь хита 1968 года, в этом смысле матч-реванш — с другим местом силы: гнилым и завораживающим Лондоном, еще и благословенных времен.
Вот она жизнь, а податься в ней некуда: рецензия на фильм «Армагеддец»
Даже 60 лет спустя культ десятилетия «новых волн» и обретенных свобод не растерял обаяния и, например, выступает антагонистом «нового пуританства» (оно же — химера cancel culture), озабоченного не только результатом («дизайном»), но и его ценой (психическим и физическим здоровьем рядовых исполнителей и «муз»). В водовороте отражений и бликов, густых теней и изломанных улиц «Сохо» происходит встреча «быть» и «казаться» масштабом с район и эпоху. Оставив дома целую стену плакатов с Твигги, «Завтраком у Тиффани» (1961) и «Милой Чарити» (1969), Элоиза только на месте, погрузившись в лондонский морок жизни девушки-мечты Сэнди, понимает, что у пластинки — две стороны, а чтобы есть от пуза в согласии с гедонизмом 1960-х — нужен тот, кто утолит твой аппетит.
Этот трюизм Элли постигает не только и не столько во снах, которые все опаснее смешиваются с реальностью, сколько наощупь — подбирая ткань и фасон будущего платья, соотнося его с «лирической героиней» Сэнди, на которой она его и увидела. То есть Элоиза не просто копирует обертку, а шаг за шагом исследует его историю, проводит настоящее расследование контекста. Такой же чувственно-образной одиссеей был и предыдущий сценарий Уилсон-Кернс: в «1917» глобальное время войны вступало в конфликт с субъективной темпоральностью младшего капрала Скофилда (Джордж Маккэй). Как бы заразителен ни был миф, частный опыт противится упрощению, забвению и отливанию в бронзе.
Маленькие мужчина Сэма Мендеса: рецензия на «1917»
Аналогичный конфликт между иллюзиями времени и их переосмыслением обеспечивает нейронетипичность Элли, чье восприятие, по законам жанра, должна компрометировать предположительная шизофрения. В родном Редруте она видит в зеркале молчаливую мать, а приехав в Лондон — начинает натыкаться на призрачные силуэты. Кошмары в нехорошей квартире — уже следующий этап ее пребывания в двух реальностях: Элоиза во всех смыслах грезит — об ушедших временах, о славе, о людях, которых она прежде не встречала. Однако в «Сохо» ее способ ощущать запускает революцию стиля и взгляда: видеть то, «чего нет».
В «Армагеддце» Райт наделил группу друзей фамилиями из генеалогии рыцарского романа: Король (Кинг), Рыцарь, Паж, Камергер. В «Прошлой ночью в Сохо» прибегает минимум к двум знаковым женским именам: Элоиза и Иокаста. Первая — самозабвенно обреченная героиня сентиментальной традиции, вторая — августейшая особа, еще не знающая, как с ней обойдется фатум. Злой рок Райт и Уилсон-Кернс оставляют лишь в саундтреке, отказываясь сдаваться «порядку вещей». В случае с той же античной Иокастой роль Судьбы во многом исполняла воля отца, который заставил дочь избавиться от новорожденного Эдипа. «Сама виновата» неоднократно звучит и в адрес Сэнди от сутенера Джека (Мэтт Смит), который сначала пообещал ей парадную версию «свингующего Лондона», а в итоге сделал заложницей его изнанки.
Эдгар Райт открывает Америку: рецензия на «Малыша на драйве»
Незамысловатые сюжетные ходы «Сохо» приводят Элли вместе со зрителями к противоположному выводу. Не виновата. Не «сама все понимала». Внешняя уверенность не равна внутренней. За фасадом с афишей «Шаровой молнии» (1967), где блистал в роли маскулинной иконы 007 Шон Коннери, полезно пошурудить, чтобы не дать слиться новым свободам и старому насилию. С какой бы любовью Эдгар Райт ни копировал тревожность «Отвращения» (1965) Полански или арджентовскую цветомузыку, он пытается использовать жанровые фасоны, не вплетая в их эстетику «дев в беде» или жертв как элемент развлечения.
Кажется, «Прошлой ночью в Сохо» действительно самый нетипичный фильм Райта — наименее фетишистский или крайне осторожный в своих влюбленностях. Танцевальная первая сцена даже словно нарочно спотыкается по ритму, противопоставляя живую пластику автоматизму «Малыша на драйве», а ожидаемое от режиссера «Зомби по имени Шон» и «Типа крутых легавых» остроумие направлено не на жонглирование культурными кодами, но перепрограммирование самого себя.
Ничего подобного Эдгар Райт раньше действительно не снимал и, кажется, не рассматривал возлюбленный маскульт в подобном ракурсе. Даже когда устраивал в «Скотте Пилигриме» (2010) фестиваль гиковской фантазии на тему хрупкого подросткового эго. Портит ли его непривычная линейность и стилистическая выхолощенность, затмеваемая другим «английским джалло» вроде «Маленького красного платья» (2018) Питера Стриклэнда или недавнего «Цензора» Прано Бэйли-Бонд? Вопрос, скорее, риторический, если мы вместе с Элли Тернер распространяем эмпатию/симпатию не только на неповторимых оригиналов прошлого. То, что «в каждой квартире кто-то умер», не делает эти смерти неравноценными. То, что все уже известно наперед, не делает менее ценным открытия на собственной шкуре. Возможно, вам повезет.
«Прошлой ночью в Сохо» в прокате с 25 ноября.
